Система Добровольной Сертификации «Интеллектуальная собственность и сервис»

Иваниченко Юрий Яковлевич (Член МСПС, Республика Крым, г. Симферополь)

«Информация, литература и реальность. Годовщина «Крымской весны»

Тезисы:

1.Специфика Крыма: культурно-историческая, языковая, демографическая.

2. «Элита Крыма»: распределение сил «накануне» и «после».

3. СМИ в Крыму: «до» и «после».

4. Литература и НФ в Крыму: «своя», «чужая», «общая».

5. Военно-патриотическое воспитание как фактор «смены вех».

6. Социально-экономические реалии в условиях информационно-политической монополизации.

Ниже предпринята попытка выделить и проанализировать некоторые факторы, которые привели к реально бескровному и чрезвычайно быстрому изменению статуса государственности целого региона.

1. Специфика Крыма: культурно-историческая, языковая, демографическая.

Население Крыма отличается высокой, даже чрезвычайной этно-национальной пестротой (представители 112 наций и народностей, численностью от 200 человек до 1,2 миллионов), причем динамика существенно изменялась по историческим периодам и регионам. Существенными факторами явилась миграция 1917 – 1920 гг из континентальной России, несколько волн  эмиграции (в частности, в Турцию и Болгарию), оккупационный террор, доходящий до геноцида, и поголовная депортация представителей 6 национальностей.

Подробнее: в 1919 – 1920 г эмигрировало в Турцию ок. 1/3 крымских татар; в июле-августе 1941 г были депортированы немцы. Оккупанты уничтожили всех крымчаков и евреев (уцелели только те, кто выехал из Крыма до оккупации, + те, кто служил в Красной армии). В 1944 г депортировали всех крымских татар, болгар, греков, частично – армян. Сократились также польская, эстонская, латвийская диаспоры. Общая численность населения Крыма сократилась на 55%, причем с решительным преобладанием русского этноса.

Дополнительные факторы: «неестественная убыль» населения пополнялась за счет раненых и демобилизованных, почти исключительно – славянского происхождения, а также людей по оргнабору и переселению, для восстановления  Севастополя (там, на момент освобождения, оказалось чуть больше 1,5 тыс. жителей), Керчи (освободителей встречали ок. 600 человек), военной и гражданской промышленности Феодосии и Симферополя.

Следствие: русский язык, который был в довоенный период и в годы войны и оккупации языком межнационального общения и доминирующим, в связи с преобладанием русскоязычного населения численно и по образовательному уровню, а также гегемонии в СМИ, административно-хозяйственных и юридических сферах, превратился в послевоенное десятилетие в фактически монопольный. 

СМИ и образование в Крыму. 1944 – 1954 гг.

Газеты и радио использовали исключительно русский язык. В публичных и школьных библиотеках практически не было книг на иных языках, кроме сугубо научной литературы. Преподавание в учебных заведениях велось только на русском.

Эта ситуация сохранялась, в общих чертах, до начала шестидесятых лет, хотя уже началось активное переселение (преимущественно в сельскую и степную зоны)  с континентальной Украины, и украинский язык введен был в школьную программу, как факультатив, затем – как «второй» для младших классов.

Итогом стало создание русскоязычной монополии, при постепенном восстановлении  этнического многообразия.Языково-культурная особенность оказала решающее воздействие на формирование нового поколения, которое стало определяющим в семидесятые-восьмидесятые годы.

СМИ и образование в Крыму. 1955 – 1991 гг.

К началу 60-х начала выходить украинская версия главной газеты Крыма, «Крымской правды», с соотношением тиража примерно 1 к 9 и районные малотиражные газеты в нескольких сельских районах.  К семидесятым началось украинско-язычное вещание  на областном радио (до 20% эфирного времени), затем, с семидесятых, на телевидении, сначала как трансляция «киевских» программ, затем – продукта собственной редакции (10 – 15% эфирного времени). Впервые начались публикации украинско-язычных книг крымских поэтов и писателей (Д. Черевичный, В. Невенчаная, затем – Д. Кононенко, А. Кулик, Ф. Степанов),  с соотношение тиражей 1 к 10. В библиотеках были выделены разделы украинско-язычных книг, в основном литературной классики, завозимых из «континентальной» Украины. По статистике прочтений и книго-выдач, исключая школьные библиотеки, соотношение в городах составило 1 к 9 – 1 к 10, в сельской местности – 1 к 5, в пользу русскоязычной литературы.

Изучение украинского языка, как второго, стало обязательным в средних школах с четвертого класса, с «освобождением» от изучения детей и подростков, чьи родители переселились после 1954 г в Крым из областей и республик помимо Украины (а это – примерно ¼ численности).  Преподавание в ВУЗах, исключая подготовку педагогов-языковиков, велось исключительно на русском. 

В семидесятые годы в населенных пунктах, прежде всего в сельской местности, начали создаваться этно-культурные  организации, получила развитие украинско-язычная художественная самодеятельность. Но в целом Крым оставался русскоязычным регионом, с постепенным формированием самосознания как «особости», не слишком ассимилированным в УССР.  Минимум «ассимиляции» был в Севастополе, городе как бы «придатке» союзного, следовательно, русскоязычного флота.

Происходило возвращение депортированных групп населения, кроме крымских татар, и все они безоговорочно вливались в русскоязычное пространство.

Серьезный вклад внесла и литература: число названий проданных книг на русском языке (не только крымских авторов) составляло свыше 85% общих продаж, а тираж – до 93%. Периодика – журналы – распространялись практически только русскоязычные,  в 90 – 95% по наименованиям и тиражам, с несколько иным соотношением только в некоторых районах.

Итог: русскоязычное пространство охватывало практически весь Крым, оттесняя иные языки, в том числе украинский, в этно-культурные группы и сферу ограниченного семейного употребления.

Одновременно происходило формирование, прежде всего благодаря СМИ и литературе, от художественной до публицистики и краеведения (последней издавалось очень много) представления о Крыме как уникальном образовании, - что стало существенной духовной предпосылкой его «автономизации» в последующий период.

СМИ и образование в Крыму. 1992 – 2014 гг.

После распада СССР была предпринята попытка воссоздания Крымской автономии, но с опорой на существующую на то время законодательную базу, с малоудачными формулировками референдумов и непоследовательной имплементацией его результатов. Как следствие, получив формальную автономию и собственную конституцию, Крым, уже как Автономная республика в составе Украины, де-факто оказалась в экономической и юридической зависимости от суверена.

В гуманитарной сфере также процессы произошли неоднозначные. Учебные программы континентальной Украины, многократно изменяемые за двадцатилетие, в АРК в чистом виде практически не использовались, их и учебники адаптировали усилиями крымских учёных и педагогов. Преподавание в СШ по всем предметам, кроме обязательных украинского языка и литературы, велось на русском языке. Украинские, а затем и крымско-татарские классы начали формироваться только к концу столетия, а первые специализированные гимназии и школы появились только в 2003 – 2004 гг. В высшей школе все преподавание по-прежнему велось на русском языке, в частности из-за отсутствия научно-методической литературы и подготовленных преподавательских кадров.

Характерно, что после перехода Крыма в юрисдикцию РФ число «украинских» гимназий, школ и классов, без особого принуждения, а только по волеизъявлению родителей, сократилось и сейчас оказывается намного ниже демографических пропорций.

В СМИ ситуация фактически не изменилась. Самая тиражная газета, «Крымская правда», с начала 90-х прекратила выпуск украинской версии; «Крымские известия», орган ВР АРК, выпускал еженедельное четырехполосное украинско-язычное приложение тиражом менее 3 тыс. экз.

Созданная «новая» украинско-язычная газета «Крымская светлица» с симпатичным «детским» приложением, дотационная в силу малой тиражности (не свыше 3 тыс. в самые «лучшие» времена), финансировалась с перебоями.И в последнее пятилетие перед «крымской весной» выходила нерегулярно, теряя и редакционные кадры, и актив, и своих, без того немногочисленных, подписчиков. 

На крымском телевидении были созданы украинская, затем крымско-татарская редакции, передачи, особенно детские, были вполне достойного качества и имели рейтинги, сопоставимые с демографическим распределением, но практически не оказывали влияния на русскоязычное большинство. Дети в большинстве семей принимали и воспринимали эти передачи, и с ними язык, как второй-третий, поскольку они составляли часть, и то очень небольшую, русскоязычной видео-аудио информации, поступающей по телевидению, в Сети и кино, и оставались частью в повседневном общении.

Распространение украинских книг в библиотеки производилось по их заявкам, как следствие – преобладало переиздание классики, намного меньше – старших современников (О. Гончара, П. Загребельного, Ю. Мушкетика) и специальной литературы. Книги же младших современников, вызывающие большой интерес и споры в «континентальной» Украине, попросту не поступали или «приходили», когда интерес к ним угасал.«Квоты» на поставки украинско-язычных книг в целом соблюдались, но читательский спрос на них квотам не подвержен и оставался невелик. В сети книжной торговли продажи не-русскоязычной литературы не превышали, по районам и городам Крыма, 10%, а в Севастополе – 8%, это – по наименованиям, а по числу экземпляров – и того меньше. Тиражи отдельных специальных изданий, справочников и словарей, а также учебной литературы на украинском, раскупались хорошо, но общая картина не изменялась. «Центральная» украинско-язычная периодика распространялась лишь  незначительными тиражами, чаще всего – по ведомственной подписке.

В последнее пятилетие нахождения АРК в составе Украины, особенно при патологически безответственном клептократическом  правлении Януковича с семейством, происходили одновременно три процесса:

- усиление «украинизации», вплоть до запрещения использования русского языка в учреждениях и учебных заведениях, что совершенно противоречило реалиям Крыма;

- сокращение реальной правительственной поддержки украинских СМИ, литературы и культуры (это происходило не только в Крыму, но здесь это сказывалось особенно болезненно);

- существенное усиление критики экономической, и особенно гуманитарной политики Украины, вплоть (в 2013 и 2014 гг) до неприкрытой украинофобии в «Крымской правде» и даже «парламентских» «Крымских известиях», в ток-шоу и экспертных передачах республиканского телевидения.

Выходил, в том числе и из-под пера крымских литераторов, ряд книг на уровне пасквилей, в том числе и с прямым «именованием» некоторых украинских лидеров, в частности Ю. Тимошенко, с очернением «Оранжевой революции», Евромайдана и т.д.

В большинстве русскоязычных газет стала появляться информация и комментарии, искажающие и без того не слишком удачную языковую, образовательную и культурную политику Украины. Подхватывались и тиражировались (с осени 2013 – также и на ТВ, и радио) слухи и «страшилки» о происках, а затем и «зверствах» украинских радикалов-националистов, «бандеровцев», «правого сектора», предвосхищая современную пропагандистскую войну.

Итог: к февралю – марту 2014 г сформировалось, со стороны русскоязычного большинства, протестное умонастроение, и одновременно, со стороны украинского и крымско-татарского этносов, своеобразный «паралич воли», усугубленный их внутренними расколами и, в случае украинцев, недостаточной организованностью и структурированностью.

Проценты участия и итоги голосования на весенних референдумах 2014 г прекрасно коррелируются с основными «гуманитарными» показателями.

2. Военно-патриотическое воспитание как фактор «смены вех».

В распределении итогов референдумов ясно прослеживается влияние военно-патриотического воспитания, весьма развитого, в силу специфики истории и демографии, в Крыму. «Лидерами» в деле военно-патриотического воспитания традиционно являются Севастополь, Керчь и Феодосия – и именно эти города «дали» наивысшие показатели в референдумах, как по вопросу государственной самостоятельности, так и вхождения в юрисдикцию РФ.

3. Литература и, в частности, фантастика в Крыму: «своя», «чужая», «общая».

До кризисов 90-х годов и сопряженной с этим изменений издательской политики, в Крыму ежегодно издавалось до 100 – 120 наименований книг, из них по 15 – 20% художественная литература и публицистика. Столько же – переизданий «классиков», Чехова, Горького, А. Грина, чуть позже – Волошина, затем - непременных «крымских» Тренёва, Сергеева-Ценского, Бирюкова. Развита была мемуарная литература, в т.ч. воспоминания партизанских командиров и рядовых партизан, а с начала восьмидесятых годов – литературная фантастика в авторских книгах и коллективных сборниках. Практически вся «крымская» художественная проза и мемуаристика была русскоязычной (в отличие от поэзии, публицистики, научно-популярной и специальной литературы). Первые издания крымской-украинской прозы относятся к «нулевым» годам и осуществлялись по государственным программам, но только до 2006 г. Затем «господдержка» со стороны Крыма, а затем и Киева, прекратилась, и всего несколько «украинских» книг были изданы за счёт авторов и спонсоров мизерными тиражами. Русскоязычная литература издавалась, хотя тиражи в последнее десятилетие АРК неуклонно падали. И все же она оказывала немалое воздействие на крымчан, в том числе и своей прогностической направленностью, проявленной достаточно давно.

Заметным фактором или, если угодно, сверхидеей крымской прозы последних десятилетий являлось осмысление и тем самым пропаганда Крыма как самости, слабо «привязанной», неорганичной для Украины.

Не переоценивая влияние литературы на общественное сознание (сейчас), не могу не отметить, что совершенно «внятные» предсказания кризиса и распада СССР, раскола и сепаратизма в Крыму, обострение русско-украинских отношений вплоть до военного противостояния и этнических чисток, в крымской и изданной в Крыму прозе (не обязательно заявленной как фантастика) прослеживаются с восьмидесятых годов прошлого века.По предварительным подсчетам, только в Крыму – не считая публикаций крымских авторов в книгах и журналах иных регионов, - за это время издано почти 20 наименований книг и около десятка рассказов в коллективных сборниках, и в них то с пугающей точностью, то в более-менее иносказательной или гиперболизированной форме предсказано почти всё то, что сейчас произошло. Ещё 25 – 30 лет назад были написаны «Падение к подножью пирамид» А. Домбровского, «Случайный рыцарь» Л. Панасенко, свыше 20 лет уже моему «Кругу крови». Перечитывал недавно роман «Похороните меня в земле Парадаса» В.Забирко, опубликованный в 1994 г – и мороз по коже: местами - буквально как сводка боевых действий этого года на Донбассе.

Только в последнее пятилетие до «Крымской весны», вышло в крымских и не крымских издательствах и журналах свыше десяти повестей и романов, предвещающих или предупреждающих, то есть готовящих читателей, общество к грядущим социально-историческим потрясениям.

Выводы.

У «крымской весны» немало экономических, военно-политических и даже «клановых» причин, связанных, в частности, со своеобразным «игом» Днепропетровских и Донецко-Макеевских криминальных группировок, но важную роль в её быстрой и бескровной реализации сыграли гуманитарные и социально-демографические факторы, вкратце проанализированные в исторической динамике послевоенного периода.Исторический опыт Крыма, как всякий, впрочем, исторический опыт, уникален, а многие – большинство! – особенностей и факторов сложились ненамеренно, зачастую даже вопреки «руководящим намерениям», как бы по самодвижению общества. Но понимание и уже сознательное применение этих факторов и особенностей в иных регионах, с учётом их специфики, представляется плодотворным.

Июнь 2015 г., Симферополь-Москва.