Электронное сетевое издание "Социальная инноватика"
Свидетельство о регистрации
|
Некоммерческое партнерство
Неправительственный инновационный центр |
|
11 июл 2013
Коган Дина Рувимовна (Переводчик, редактор. Польша) «Литература и язык объединяют» Современное поколение детей, родившихся с гаджетами в руках, поколение больших пальцев, не нуждается в наборе цифр и фактов — поэтому изучать с ним биографии так, как это делалось в старой школе - лишено смысла. В лучшем случае — донесут до экзамена. Еще чуть-чуть и такие знания вообще будут не нужны - чип будет непосредственно подключаться к мозгу — и зачем помнить. Когда есть Гугл. Значит, нужно донести до них нечто, составляющее суть и дух литературы. Может, кому-то будет интереснее прочитать «Анну Каренину», если знать, что сын Л.Н. Толстого проделал этот «финт» с женой друга собственного отца. Правда, та история закончилась не так трагично. Задуматься, почему писатель так, а не иначе оценил поступок женщины и почему она так поступила - а в связи с этим поговорить о том, как отличаются отношение женщины и мужчины к супружеству - гораздо важнее, чем помнить, когда точно роман был написан. А почувствовать прелесть стихов никакие даты жизни и периоды творчества не помогут. Зато чтение с «расшифровкой» - еще как. В эру глобализации роль языка и, соответственно, литературы (даже шире - культуры), которая на нем создается, как объединяющего фактора нельзя переоценить. Чтобы понять, насколько важен язык для людей, которые выехали из России даже много лет назад, достаточно наведаться на различные русскоязычные интернет-форумы, половину участников которых составляют именно эмигранты. И почти на каждом таком форуме будет тема, посвященная литературе — русскоязычной. В том числе - и вопросам ее преподавания в школе (или попыткам дома ознакомить с ней отпрыска). Школьные программы по литературе разрабатываются, перекраиваются и... уменьшаются. Это с одной стороны. А с другой — ярые защитники литературы требуют увеличить эти часы, чтобы на уроках «учить патриотизму». И в этом, по-моему, заключается главный недостаток всех этих школьных программ. Потому что любви к родине научить нельзя. Зато можно — и вполне успешно — вдалбливая казенные фразы, отбить напрочь интерес к литературе вообще и, прежде всего, к русской классической. Чего же надо ждать от уроков литературы, чтобы бывшие школьники узнавали друг друга по цитатам не из сериалов и боевиков на английском, а по цитатам из классических произведений на хорошем русском языке? Кто сегодня помнит цитаты из «Горе от ума»? Кто сможет продолжить хотя бы 1/10 строк «Евгения Онегина»? У выпускников хороших (хороших!!) школ моего поколения это было нормально. Целью школьных уроков литературы должно быть, прежде всего, умение школьника читать и понимать текст. Это не так уж просто — особенно когда речь идет не о современном Пелевине, а о Пушкине и Гоголе. А уж потом придет черед любви к чтению (если это не впитано с молоком матери). И только потом можно надеяться, что у молодого человека душа начнет трудиться, а в голове появятся именно те мысли по поводу литературы, которые мы надеемся там взрастить. Лучше всего было бы дать школьникам рекомендованный список, а потом попытаться поговорить с ними на темы произведений. Без «лишних людей», «типических характеров» и стихотворных размеров, которые большинство забудет, едва сдав предмет. Увы, это только мечты. Как же увлечь современного ребенка текстом? Да хотя бы загадочностью. Вот книга удивительного литературоведа, доцента МГУ, но главное - ученика великого Бахтина Владимира Николаевича Турбина «Пушкин, Гоголь, Лермонтов» отвечает на этот вопрос. Эта небольшая книга читается как детектив - хочется знать, а что будет дальше. И разбирает автор вполне школьные произведения: «Повести Белкина», например. И сразу же делает открытие: «Гробовщик» - это повесть о самом авторе, о Пушкине. Кстати, и инициалы совпадают у героя и автора... Книга носит подзаголовок «Опыт жанрового анализа» — и начинаются приключения жанров. Где эпиграмма — это акт заклания, принесения в жертву. А еще литераторы, оказывается, вступают в диалоги. И то, что стало столь популярно в конце 20 века - когда один автор продолжает по своему разумению давно известное читателям произведение другого, оказывается, давно было уже в русской литературе 19 века. И Баратынский спокойненько написал продолжение «Евгения Онегина», точнее, судьбы Ленского, который «случайно» не был убит на дуэли, а только тяжело ранен. Поэма «Бал» даже написана онегинской строфой. А если предложить школьникам придумать свои варианты? Может, это лучше поможет им освоить нужный материал, чем тоскливая долбежка про лишних людей? Почему бы не заставить школьника читать русскую сказку не так, как привычно - а с разъяснениями Проппа? И баба-Яга станет ожившим мертвецом, впускающим героя в потустороннее царство. А сам герой - «знающий слово» - шаманом? И оставленные в лесу дети сразу станут проходящими инициацию новыми членами племени. Тогда и сказка будет читаться с большим интересом. Учитель не любить учит — разве это возможно? А показывает, как красив язык, на котором писали Блок и Фет. И как он при этом почти научно точен. «Розовый конь» Есенина - не просто метафора. Это — реальный цвет , в который окрашивается белый конь утренними лучами. Помочь прочитать русскую литературу «с пониманием» - трудно. Гораздо проще научить, сколько есть стихотворных размеров и как поднялась «дубина народной войны». Но «дубина» эта никогда не заставит бывшего школьника вернуться к тексту Толстого и увидеть там живую жизнь, вселенную, сотворенную гением, создающим такие характеры, которые живут собственной жизнью и могут, как и живые люди, восприниматься по-разному. Самым сложным вопросом в изучении литературы был и остается список обязательных произведений. Времени мало, литература- необъятна, надо выбирать. По какому принципу? Если мы хотим, чтобы литература была объединяющим фактором для русскоязычных от Владивостока до Нью-Йорка и Иерусалима, то, отбирая произведения для изучения в российских школах, надо обратить внимание на то, что из русской литературы читает мир. То есть нельзя без Достоевского и Чехова, Булгакова и Толстого. Хуже — с современной литературой. Тут все оценки еще не устоялись. Поэтому количество переводов на другие языки тоже необходимо учитывать. Помимо способа подачи материала стоит задуматься и над возрастом, когда данное произведение может быть воспринято. «Война и мир», которую проходят в 10 классе — далеко не для всех еще понятна. Вот ответы школьников, на вопрос когда надо ее читать: - в 10, но это для тех, кому к экзаменам не надо готовиться))))))))) - В 10-ом классе. Мне как раз скоро читать (((БЛИН!!! и вдруг: В десятом классе, мой брат проходил, мы вместе читали, неплохо. То есть когда человек прочел сам — он явно более расположен к восприятию текста. «Но я тут перечитала Войну и мир Вы знаете, совсем другое ощущение, чем в 22, когда я его читала последний раз, и тем более в 16, когда это "проходили" в школе. Что может дать 16-17-летнему пацанчику это произведение, кроме абсолютного отторжения и классической литературы в целом и Толстого в частности? Сложное оно. И Онегин не проще, отнюдь». Как можно на таком фундаменте- насильственного запихивания «текстов слов» в головы- объединять людей? Разве что в ненависти к «типичным лишним людям» объединятся. Изучение литературы должно быть интересно — прежде всего. Текст должен быть понятен и увлекателен. А сделать его таковым для ученика, не привыкшего читать — задача сложнейшая. Поэтому, мне кажется, что методички должны составляться не с точки зрения объема материала, который надо «освоить», не с точки зрения благородных чувств, которые необходимо воспитать согласно плану учебной работы, а только и исключительно — как интереснее, увлекательнее провести урок по данному автору. Коган Дина Рувимовна
|