14 мар 2017

Шевчук И.И. (Доктор исторических наук, Брестский Государственный Университет им. А.С.Пушкина, профессор. Белоруссия)

 

ИСТОРИЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В БЕЛАРУСИ:

ИЗ ОПЫТА ИССЛЕДОВАНИЯ.

 

Истории Беларуси периода Второй Мировой войны за последние более, чем 70 лет посвящена значительная литература. В этом направлении долгие годы работали сотрудники соответствующих отделов (секторов) Института истории НАН Беларуси и Института истории партии. Тем не менее, специальное историографическое осмысление научных достижений в этой области фактически отсутствует. Например, в академическом институте в 1967, 1991 и 2014 гг. защищено всего три кандидатские диссертации, да и то посвящены они зарубежной историографии. Из вышеупомянутых первые две работы А.В. Семёновой и Н.П. Жук написаны в советском жанре «критики буржуазных фальсификаций»[1]. В таком же ключе выполнены труды В.Ф. Романовского[2].

Потребность в историографическом анализе частично была удовлетворена в конце 1990-х годов, хотя и в виде сборника статей[3]. Более взвешенное и аргументированное осмысление, по сравнению с советским временем, зарубежная историография (немецкая) получила в монографиях С.Е. Новикова в начале 2000-х годов[4] (в определённой степени историографический аспект присутствует в последней книге этого автора[5]) и кандидатской диссертации Я.П. Безлепкина (США и Великобритании)[6]. Специальное историографическое внимание отдельным аспектам проблемы уделил К.И. Козак[7].

Попытку создания целостной историографической картины истории Беларуси периода Великой Отечественной войны предпринял В.В. Зданович в книге 2008 и 2012 гг. издания[8], а также в докторской диссертации 2013 и 2016 гг. Очевидно требуют пояснения двойные даты. Дело в том, что автором настойчиво констатируется наличие двух монографий, что нашло отражение, в том числе и в текстах двух диссертаций. Однако материал, методика осмысления и изложения своих наблюдений, результатов, к которым пришёл автор, одним словом фактические данные и концептуальные решения в книгах идентичны. Аргументированное раскрытие данного тезиса опускаю. Думаю, в таком качестве может послужить тот факт, что в феврале 2014 г. В.В. Зданович был вынужден вернуть деньги в кассу Брестского университета, потраченные вузом на переиздание его книги в 2012 г., представленной им как новая оригинальная монография. Следует также отметить, что сразу настораживают названия книги и диссертации, так как соискатель в самом начале заявляет, что он будет «отражать» и «обозревать», хотя, как известно, задачи современного историографического исследования заключаются в ином.

Понятно, что наличие двух диссертаций обусловлено неприсуждением ВАКом искомой степени доктора наук в 2013 г. В данном случае прослеживается следующая цепочка: идентичные книги – тэкст второго варианта книги идентичен диссертации 2013 г.[9] – тот, в свою очередь, идентичен диссертации 2016 г.[10] Таким образом, во всех случаях мы имеем дело с одним текстом, что выразительно подчёркивается и самим его названием, содержанием, целями, задачами, положениями, выносимыми на защиту и выводами. Краткие произвольно выбранные примеры:*

Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1945 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі: дыс. … д-ра гіст. навук. Мінск, 2012. 372 с.

Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1945 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі: дыс. … докт. гіст. навук. Мінск, 2016. 389 с.

Цель исследования

Научная и общественная актуальность, практическая значимость темы обусловливают цель диссертационного исследования – определить концептуальные подходы исследователей, степень изученности истории Беларуси периода Великой Отечественной войны, обозначить дальнейшие направления исследований.

Научная и общественная актуальность, практическая значимость темы обусловливают цель диссертационного исследования - определить концептуальные подходы исследователей, степень изученности истории Беларуси периода Великой Отечественной войны, обозначить дальнейшие направления исследований.

Задачи исследования

– проследить эволюцию историографии истории Беларуси периода Великой Отечественной войны и охарактеризовать основные периоды и этапы ее развития;

– раскрыть процесс формирования источниковой базы, подготовки кадров исследователей, функционирования научных учреждений по изучению военной истории Беларуси;

– выяснить подходы историков к научному осмыслению начального периода войны, процесса эвакуации в Беларуси в 1941 г.

– выделить и охарактеризовать основные периоды и этапы развития историографии истории Беларуси периода Великой Отечественной войны;

– раскрыть процесс формирования крыніцавай базы, подготовки кадров исследователей, функционирования научных учреждений по изучению военной истории Беларуси;

– выяснить подходы историков к научному осмыслению начального периода войны, эвакуации и работы выходцев из Беларуси в советском тылу

Объект исследования

Объектом исследования является история развития исторической науки.

Объектом исследования является история белорусской исторической науки 40-х гг. XX – начале XXI в.

Предмет исследования

Становление и развитие отечественной историографии истории Беларуси периода Великой Отечественной войны. Предметом исследования являются преимущественно работы белорусских историков, однако вне внимания автора не остались некоторые значительные издания учёных из России, Украины, Польши и Германии, в которых рассматривались военно-политические события, происходившие на территории Беларуси.

Становление и развитие отечественной историографии истории Беларуси периода Великой Отечественной войны. Соискателем исследуются работы белорусских историков.

Положения, выносимые на защиту (всего – 8)

  1. 1.             История Беларуси периода Великой Отечественной войны активно разрабатывалась в отечественной историографии, которая начала складываться в военные годы и прошла в своем развитии следующие периоды: первый - советский (1941 – конец 1991 гг.); второй - постсоветский, или современный (с конца 1991 г. и по сегодняшний день). За советский период были достигнуты значительные успехи в освещении военно-политических событий, создана школа военных историков, представители которой продолжают свою научную деятельность и в последующий период. При освещении военной темы исследователи главное значение придавали показу решающей роли коммунистической партии, прославлению фронтового и трудового героизма советских людей.

В начале 1990-х гг. начался процесс критического переосмысления достижений исторической науки, выработки новых подходов и совершенствования методов исследования. Расширение источниковедческой базы, использование новых методологий позволили учёным отойти от абсолютизации положительной роли партийного руководства в годы войны. Особенностью постсоветского периода стало освоение новых направлений исследований, которые в советское время по разным причинам оставались вне внимания исследователей.

 

  1. 1.             В соответствии с историческими условиями, задачами, формами и методами организации научных исследований, состоянием источниковедческой базы, наличием кадров исследователей, уровнем знаний, фактов, событий и явлений войны выделены следующие периоды в изучении истории Беларуси периода Великой Отечественной войны: первый - советский (1941 г. – конец 1991 г.), в котором выделяются три этапа (1941–1945 гг. – начало создания тематической литературы, организации научных исследований, 1946–1955 гг. – расширение историографической и крыніцазнаўчай базы и диапазона определенных проблем, использование в качестве источников мемуарной литературы, вторая половина 1950-х гг. – конец 1991 г. – количественный и качественный рост научных исследований по проблемам истории Беларуси периода Великой Отечественной войны); второй – постсоветский (с конца 1991 г. и по сегодняшний день). При освещении военной темы исследователи главное значение придавали показу решающей роли Коммунистической партии, прославлению фронтового и трудового героизма советских людей.

Особенностью постсоветского периода стали отход от абсолютизации положительной роли партийного руководства в годы войны, освоение новых направлений исследований, которые в советское время по разным причинам оставались вне внимания исследователей. В историографии 1990-х – начале 2000-х гг. нашли отражение не только героические, но и трагические страницы минувшей войны. Одновременно вместе с научно обоснованными появились спорные, неубедительные, даже амбициозные заявления, которые не подтверждаются историческими фактами и аргументами.

Представляет также интерес определение автором периода Великой Отечественной войны в первом варианте его книги (2008 г.): 1941–1944. Оставлю это «открытие» без комментариев. При этом в диссертации 2016 г. сделаны незначительные косметические правки. Тем не менее, есть основания утверждать, что последняя рукопись, представленная в качестве докторской диссертации, есть её имитацией. Она, как и предыдущая, построена на фальсификации понятия «квалификационная работа», представляет собой фасад в виде титульного листа за которым – научная пустота. Ярким доказательством сказанному служит идентичность задач исследования, положений, вынесенных на защиту, и выводов, сделанных претендентом в январе 2013 г. и октябре 2016 г. Так же идентичны и другие разделы. Либо полностью, как главы VI и VII, либо с перекомпоновкой предложений, абзацев, расширенном, в некоторых случаях, пересказом содержания публикаций. В частности, вторая глава переработана таким образом, что стала абсолютно пустой, совершенно неинформативной, даже по сравнению с вариантом 2013 г.

Бесспорно, это свидетельствует о своеобразном понимании сущности и формы научной деятельности. Безусловно, Владимир Васильевич самостоятельно не решился бы на их повторную профанацию. Очевидно, здесь играют роль, какие угодно мотивы, только не научные. Например такие: его научным консультантом является академик-секретарь Отделения гуманитарных наук и искусств НАН Беларуси А.А. Коваленя[11]. Активно поддержал соискателя единственный академик-историк М.П. Костюк, не высказавший никаких существенных замечаний, выступивший первый раз в качестве специалиста от совета по защите диссертаций, второй – официального оппонента, рекомендовавший ходатайствовать о присуждении В.В. Здановичу степени доктора наук. Поэтому представляется понятной причина перманентного молчания на защитах В.В. Здановича заведующего отделом военной истории и межгосударственных отношений Института истории НАН Беларуси, доктора исторических наук, профессора А.М. Литвина.

Прежде, чем характеризовать текст диссертации, обратим внимание на ответы на вопросы в процессе защиты. И в том, и в другом случаях будут соединяться (сравниваться) 2013 и 2016 гг. Так, в 2013 г. диссертант представил невразумительную формулировку категории «историографический источник»: «В связи с существованием различных мнений при определении термина “исторический источник”, в монографии в качестве историографического источника выступает любая тиражированная публикация, в которой предоставляются информация и точные научные сведения по проблемам истории Беларуси периода Великой Отечественной войны. По сути, это источники, созданные исследователями в процессе изучения проблемы» (с. 30). А на вопрос, почему, в таком случае отсутствует определение историографического факта, последовал ответ: «Я анализировал историографические источники. Я дал объяснение той проблеме, которой занимался. Фактом я не занимался. Это не являлось темой моего исследования»[12].

Почти через четыре года этот пробел им был частично «восполнен» следующим образом: формулировка понятия «историографический источник» прочитана с листа в трактовке А.И. Зевелева и В.П. Наумова, представленной ими в межвузовском тематическом сборнике ещё в 1980 г.[13]. Из этого можно заключить, что 60-летний соискатель докторской степени по-прежнему не владеет данным вопросом. Весьма неожиданно было узнать также, что в советский период отсутствовала историческая компаративистика (историко-сравнительный метод), нашедшая широкое применение, по его словам, в научно-исследовательской практике после 1991 г.

Вынося в заключение положение о периодизации изучения проблемы (советский и послесоветский периоды), В.В. Зданович так представляет применённые им методы: «В работе также нашли применение и некоторые другие методы – хронологический, статистический, метод периодизации». Мало того, что автор не раскрывает механизм применения последнего, он настойчиво утверждает, что диахронный метод им не применялся. Не видит соискатель проблемы и в том, что идентичная периодизация представлена четырнадцатью годами ранее профессором А.М. Литвиным[14]. Главное, Владимир Васильевич, по его заявлению, «расшифровал» её.

Представлю способ такой расшифровки. Для сокращения объёма приведу только фрагмент авторского обоснования этапов советской историографии, скомпоновав его в таблице. При этом нужно иметь в виду нормативные требования, предъявляемые к докторским диссертациям, среди которых – присутствие принципиально новых результатов, а также ответственность за использование чужих материалов без ссылок на автора и источник.

Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1945 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі: дыс. … докт. гіст. навук. Мінск, 2016. 389 с.

Літвін А.М. Беларусь у гады Другой сусветнай і Вялікай Айчыннай войнаў: стан гістарыяграфіі і перспектывы далейшага даследавання праблемы // Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны: стан і перспектывы даследавання праблемы: матэрыялы круглага стала. Мінск, 2005. С. 5–18.

Первый [этап] – военный (июнь 1941 г. – конец войны) – характеризуется началом создания тематической литературы, первыми шагами в организации научных исследований. ... Важное значение для накопления фактов имела деятельность Комиссии по истории Великой Отечественной войны при ЦК КП(б)Б, а также деятельность Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию преступлений немецких оккупантов. На этом этапе были созданы предпосылки для дальнейшего углубленного изучения событий Великой Отечественной войны... (с. 19).

 

 

Второй этап – послевоенный (конец 1945 – середина 1950-х гг.). Это этап дальнейшего накопления документального материала, попытки с позиций прошлого осмыслить и обобщить опыт борьбы населения Беларуси против захватчиков (с. 19).

Третий этап (вторая половина 1950-х гг. – конец 1991 г.) определяется количественным и качественным ростом научных исследований по проблемам истории Беларуси периода Великой Отечественной войны (с. 20).

Первый этап – военный (июнь 1941 г. – конец войны) – начало создания тематической литературы, первые шаги в организации научных исследований... Особо необходимо отметить деятельность Комиссии по истории Великой Отечественной войны при ЦК КП(б)Б, которая была создана летом 1942 г., а также деятельность Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков. Фактически мы можем говорить о том, что на этом этапе были созданы предпосылки для дальнейшего углубленного изучения истории Беларуси периода Великой Отечественной войны (с. 9–10).

Второй этап – послевоенный (конец 1945 – конец 1950-х гг.). Это этап дальнейшего накопления документального материала, первых попыток научного осмысления отдельных вопросов борьбы населения Беларуси (с. 10).

Третий этап (конец 1950-х годов – конец 1991 г.) – наиболее продуктивный и богатый как по количественным, так и по качественным уровням опубликованной литературы... по истории Беларуси периода войны (с. 10).

 

Кстати, это не единичный и не первый случай. Подобным образом У.В. Зданович излагает «свои» мысли в докторском тексте 2016 г. систематически. Например, по статье М.С. Плетушкова и А.С. Якушевского (со с. 8, 13–14, 22 (файл PDF) на с. 59, 64, 204)[15]; диссертациям Л.П. Храпко (со с. 154 на с. 45) и И.И. Шевчука (со с. 36 на с. 32)[16] и др. То же самое практиковалось им и в предыдущий раз (2013 г.):

Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1945 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі: дыс. … д-ра гіст. навук. Мінск, 2012. – 372 с.

Бараноўскі Я. Камісіі ЦК кампартыі Беларусі па дадатковым вывучэнні Мінскага патрыятычнага падполля / Бараноўскі Я. – Энцыкл. гіст. Беларусі : у 6 т. Мінск, 1999. Т. 6. Кн. 2.

Так, для дополнительного изучения истории Минского патриотического подполья были созданы комиссии ЦК КПБ, Совета Министров, Комитета государственной безопасности, Минского обкома и горкома КПБ, бывших членов подполья, ветеранов войны, учёных историков (с. 37).

Существовали временные коллективы, созданные спец[иальными] постановлениями бюро ЦК из представителей ЦК КПБ, правительства, К-та гос. безопасности, Минских обкома и горкома КПБ, б[ывших] членов подполья, ветеранов войны, учёных-историков и являлись важной формой рассмотрения сложных вопросов антифаш[истского] движения в бел[арускай] столице... (c. 394).

Что хотел сказать соискатель и своей работой, и своими «научными» представлениями становится совершенно очевидным, после его устного утверждения, что рукопись «не совсем» относится к такому историографическому жанру, как проблемная (тематическая) историография. Эта теоретическая находка обусловлена, по мнению У.В. Здановича, присутствием в тексте главы, посвящённой организации исследований. Как из этого следует, автору совершенно неизвестен вопрос об архивном документе как историографическом источнике. Он даже не подозревает, что в теории историографии уже много лет являются хрестоматийными следующие направления: проблемная (тематическая) историография, история исторической науки в целом (за определённый период, какой-либо страны и т.п.) и какая-нибудь её часть (история кадрового потенциала, учреждений, кафедр, отделов, биографистика и т.п.). На сегодняшний день иных жанров – «не совсем», на 50 % и т.п., – просто не существует.

Как и прежде, в 2016 г. отсутствует внятная система подбора литературы, присутствующей в рукописи. Среди критериев можно встретить: «соискателем исследуются труды беларуских историков» (Общая характеристика работы) и «соискателем проанализированы труды беларуских и зарубежных историков исследователей» (глава 1)[17]. Следуя такому подходу, автор использовал три статьи А.М. Самсонова и ни одной из шести индивидуальных монографий[18]; одну книгу М.И. Семиряги 1970 г. издания[19] и проигнорировал вторую 2000 г. издания[20], а также ещё пять книг этого автора и т.п. Все они непосредственным образом касаются затронутой темы. И это только незначительные по количеству примеры. Очевидно, такой подход не может содействовать результативному раскрытию проблемы.

Очередной вариант диссертации не представляет ничего нового в историографическом изучении заявленной темы. При составлении текста (именно при составлении, компоновке, а не изложении научных наблюдений) диссертантом использован только один метод – метод механического соединения материалов, представленных в ряде трудов, которые как бы изучаются, без необходимого историографического изучения разнообразных данных, в них содержащихся. В результате диссертант не вышел за рамки аннотированного библиографического описания определённого количества выбранной им литературы разных жанров, объединённой одним признаком – присутствием в содержании слов «Великая Отечественная война».

Уже традиционно вне поля его зрения остались многочисленные публикации по теории исторической науки и историографии. Поэтому мы повторно наблюдаем неосознание своих задач и места в исторической науке, неумение распорядиться даже скромным материалом, имеющимся у Владимира Васильевича (научные систематизация, анализ, синтез): сформулировать цель, задачи, результаты исследования. Однажды «вымученные» пассажи, не признанные в качестве оригинальных научных свершений, и через четыре года представляются как оригинальные научные тексты.

На этих бесспорных констатациях можно было бы остановиться, однако учитывая иррациональность ситуации (к защите представлен текст, отклонённый Президиумом ВАК в 2013 г.) и некоторые поверхностные косметические «новации», присутствующие в работе, коротко остановлюсь на отдельных моментах. Я не буду подробно разбирать конкретные недоработки и ошибки. Приведу тезисно только некоторые характерные факты, из их огромного количества, касающиеся, главным образом, второй защиты 2016 г. Они демонстрируют профессиональный уровень претендента в целом и также степень переработки представленного текста. Практически все они присутствуют и в первом варианте рукописи.

В ведении автор утверждает: «разработка проблемы, заявленной в качестве темы диссертации... будет содействовать дальнейшему углублению, систематизации научной информации о минувшей войне». Что такое углубление не поясняется, но поскольку автор считает фразу априорно понятной, подчеркну, что от начала он ставит перед собой исключительно библиографические задачи. Подтверждается это в следующем абзаце: «…выявлены закономерности и особенности формирования и развития научно-исследовательских трудов».

«Отечественные исследователи в своём абсолютном большинстве выступали и выступают против пересмотра истории Великой Отечественной войны…», – написано на с. 21. Но как тогда быть с утверждением «Введения», что «состоялось выделение, оформление и развитие собственно белорусской историографии, переоценка и выработка новых критериев интерпретации событий минувшей войны, переосмысление целого ряда методологических, исторических и терминологических аспектов темы»? Пояснений данной позиции в рукописи нет. Она просто без размышлений выносится в “Заключение”. Нет ответа и на вопрос: “является ли аксиоматическим утверждение о решение научных проблем большинством её представителей?». История науки представляет как раз другую картину. Симптоматично и устное заявления соискателя о том, что в советский период не существовало собственно белорусской историографии, а была только историческая наука СССР.

Как и четыре года назад соискатель информирует: «Составлен список докторских и кандидатских диссертаций» (с. 14). Теперь он уже не заявляет, что составил полный список. Но это самое заявляют приложения на с. 362–382, где помещён указатель диссертаций. При этом никаких ссылок на специальные справочники нет, хотя упоминание о них присутствует в первой главе[21]. Владимир Васильевич к предыдущему списку добавил несколько новых, поправил инициалы И.Е. Марченко, но снова не учёл 26 диссертационных работ.

По-прежнему не наведен порядок со ссылками. Например, говоря на с. 43 о четырёх конференциях в конце 80 – начале 90-х годов, ссылка дана на конференцию, состоявшуюся в 2006 г. Систематически в ссылках не проставлены страницы.

Владимир Васильевич постоянно и настойчиво демонстрирует непонимание дела, за которое взялся. По крайней мере, об этом позволяет судить написанное им. Так, «Историография истории Великой Отечественной войны начала формироваться в военные годы», – пишет он на с. 23. И абзацем ниже: “Формирование литературы по историографии истории Беларуси периода Великой Отечественной войны начиналась с обзорных публикаций. В юбилейных изданиях, посвященных 30-, 40-, 50-летию образования БССР...” (соответственно – 1949, 1958, 1968 гг. – И.Ш.) (с. 23). В устном ответе без аргументации появился ещё один вариант: середина – начало 1950-х гг. Это при том, что в литературе, в т.ч. российской, начало данного процесса принято относить к 1960-м годам. Комментировать очевидную бессмысленность не буду.

Автор традиционно отмечает краткость соответствующих параграфов кандидатских диссертаций В.Ц. Леоновца, Л.П. Храпко и И.И. Шевчука. И это все. Вне его внимания остались рассмотренные ими дискуссионные понятия «всенародная партизанская борьба», «всенародная борьба в тылу врага», «подполье», «партизанская зона», «партизанский край», высказанные по этому поводу собственные соображения. Не получила его внимания имеющаяся в диссертациях динамика публикаций мемуаров, сформулированные причины роста их количества, оценки содержания и другие данные, представленные почти 30 лет назад. Проигнорирован, к примеру, вывод: «В 70-е годы история подполья специального изучения не получила»[22] и многое другое.

Прикрывшись их характеристикой как «краткие», не заметил следующую позицию, высказанную в одной из диссертаций: «Впервые в белорусской историографии в 70-е годы было совершено изучение аграрной политики оккупантов в Беларуси в качестве самостоятельной темы. [А.А. Фактаровіч] ...выделяет три периода [в аграрной политике оккупантов], обусловленные военно-политической конъюнктурой». Никакой реакции сегодняшнего “историографа” также не вызывали сомнения И.И. Шевчука в правильности подсчета потерь указанным учёным и замечание о способе их подсчёта, основанное на позиции Г.И. Алехнович: конкретные потери нужно оговаривать фактом эвакуации[23]. Диссертант закрепляет за собой приоритет по оценке этой позиции, шире пересказывая содержание книги А.А. Фактаровича на с. 145. Но, видно забыв о собственноручно написанном, через 12 страниц ошибочно и бездоказательно в нелепой стилистической форме утверждает о выделении в отдельное направление исследований вопросов аграрной политики захватчиков только в 1990-е годы: «Эта проблема в советское время рассматривалась в контексте... социально-экономических мероприятий...» (с. 157).

В первой главе на двух страницах почему-то пытается методом декларации доказать ошибочность исторических представлений, высказанных, как акцентирует диссертант, в научно-популярных работах З.В. Шибеко, Н. Бартушки, Е.Е. Ширяева, В.В. Акудовича, С.С. Захаревича (с. 21–23). Тут опять непонятно: почему в таком случае отсутствуют соответствующие произведения Р. Алиева, В.В. Бешанова и др. Без внимания однако остались кандидатские диссертации посвящённые развитию отечественной исторической науки во второй половине 1940 1970-х гг., объёмные статьи Г.В. Корзенко и И.И. Шевчука и многое другое[24]. Не вызвала интереса Владимира Васильевича даже статья (1,3 п.л.), специально посвящённая двум изданиям его книги и первому варианту диссертации[25]. По существу, аналитический обзор литературы по теме подменён аннотированным библиографическим.

Следовало бы определиться и со следующей позицией. Претендент на с. 50 утверждает: «В годы войны началось и документальное изучение истории подпольной и партизанской борьбы, оккупационного режима». Буквально в следующем абзаце – “Изданная в годы войны сборники принадлежат к изданиям агитационно-пропагандистского характера...”. Данная «мысль» сохранилась в рукописи с предыдущего текста диссертации 2013 г.

Как и четыре года назад автор уверен, что мемуары – это обобщающие научные работы: “Из историко-партийной литературы обобщающего характера, которая увидела свет до 1956 года нужно назвать... воспоминания руководителей партизанского движения...” (с. 93). До диссертанта под этими словами в исторической науке понималась совокупность определённого рода научно-исследовательских работ.

Мои сомнения в осознании соискателем своих задач, содержания и методов научного исследования, в т.ч. историографического, настоятельно подтверждаются повторением следующей констатации: “С приобретением независимости... процесс совершенствования структуры архивных учреждений... поднялся на новую ступень. Существенные изменения произошли в системе управления архивами... В соответствии с решениями ЦК КПБ от 24.09.1990 г. ... была создана самостоятельная учреждение – Центральный архив КПБ...” (с. 54). Как это понимать, и что из этого следует, не поясняется.

Во второй главе, как и в прошлый раз, приводится информация о восстановление аспирантуры в вузах и Институте истории. Как и в прошлый раз, ошибочно указана соответствующая дата по институту, предложенная Л.П. Храпко (1946 г.). Как и в прошлый раз, отсутствует ссылка на диссертацию Л.П. Храпко (с. 50). В очередной раз проигнорирована и реальная дата, установленная последующими исследованиями И.И. Шевчука − 1945 г.[26]

Замечу, что автор при описании методов исследования проигнорировал проблемно-хронологический. А именно посредством его применения сформирована общая структура диссертации. Неумение сознательно использовать методы в работе, привело к построению содержания внутри текста с помощью хронологически-проблемного метода. Данный подход не позволил диссертанту увидеть картину в целом, привел к частым повторам. В результате, вместе с другими значительными недоработками, не позволил сформулировать выводы на уровне докторского исследования. Освоение методов, хотя бы перечисленных, и сознательное использование их позволило бы претенденту отойти от элементарной регистрации литературы и пересказа содержания, а значит – библиографической описательности, сконцентрировать свои усилия на выяснении закономерностей развития научной мысли по соответствующим направлениям.

Таким образом, механическая компиляция более или менее расширенных аннотированных библиографических записей, представленных в качестве диссертации, отсутствие научного анализа и синтеза, невладение базовыми теоретическими понятиями историографии, безответственное отношение к выполнению собственной работы свидетельствует об игнорировании В.В. Здановичем решения Президиума ВАК РБ от 4 декабря 2013 г., которым ему не была присуждена степень доктора наук за аналогичный текст. Поэтому он считает возможным буквальное повторение выводов предыдущего варианта.

Перед тем как обратить внимание на выводы, должен отметить, что нормативные документы требуют присутствия в докторской диссертации принципиально новых результатов. Кратко обращу внимание на выполнение этих требований.

В первом выводе Владимир Васильевич «доказывает» периодизацию проблемы и то, что «отечественные исследователи в своем абсолютном большинстве выступали и выступают против пересмотра истории Великой Отечественной войны, её хода, результатов и значения». О нелепости последнего я уже говорил. Что касается периодизации. Диссертанта, например не смущает, что в соответствии с его позицией с конца 1991 года должны появиться «новые» исследования. Проблема совокупности критериев периодизации и «размытых границ» ему и неизвестна. Здесь автор настойчиво демонстрирует непонимание дела, выдавая тривиальные для науки вещи как принципиально новые результаты. В очередной раз напомню: периодизация является инструментом, средством выявления закономерностей и особенностей развития науки, в данном случае научной мысли по проблеме, а не исключительно способом компоновки аннотаций научных работ. Следовательно, «рабочий инструмент» воспринимается и декларируется автором, без необходимой проработки, как теоретическая новация. К тому же новация, как показано выше, целиком переписана с публикации А.М. Литвина. Таким образом, данный вывод не имеет никакой научной новизны и не содержит никаких принципиально новых результатов.

Во втором выводе и на этот раз У.В. Зданович настаивает на бессмысленностях и банальностях. Так, без изучения архивных материалов, как и в 2013 г., «доказывает»: «Координацию научной деятельности осуществляли координационные советы» и «доказывает» их роль в повышении научного уровня исторических исследований. «Доказывает» и приоритетную роль в советский период Института истории АН БССР и Института истории партии при ЦК КПБ в изучении проблем Великой Отечественной войны. Ошибочно утверждает о прекращении существования ИИП с приостановлением деятельности КПСС, об изменениях в организации соответствующего отдела Института истории, «доказывая» его существование в составе Института истории партии (отдел истории Беларуси периода Великой Отечественной войны). Соискатель делает заключение об источниковедческой базе, фактически говоря о расширении источниковой с начала 1990-х годов.

Диссертант в очередной раз приводит данные, многократно опубликованные архивистами. При этом считает, что в архивных учреждениях Беларуси сохраняется «свыше 400 тыс. дел, касающихся указанного периода». При этом не обращает внимания на данные директора Департамента по архивам и делопроизводству В.И. Адамушки: «Архивные учреждения нашей страны хранят около 400 тыс. дел, что касаются указанного периода, из которых свыше 250 тыс. единиц хранения на бумажных и свыше 100 тысяч на аудиовизуальных носителях»[27]. Зачем он некорректно переписывает эти данные в выводах, Владимир Васильевич не поясняет. Они были бы к месту, если бы он подошел к решению проблемы, как это сделано в одной из диссертаций, присутствующей в библиографическом списке: «... за рассматриваемое десятилетие учёные обращались к документам, которые хранятся в более чем 22 государственных, 23 партийных, 11 ведомственных архивах, и, по неполным подсчетам, в фондах 32 различных музеев, как в нашей стране [СССР], так и за рубежом”[28]. Но этот вывод – результат изучения источниковой основы каждой работы, её систематизации и только после – представления в обобщённом виде.

Непонятно присутствие в выводах данных о количестве защищённых диссертаций, неточно посчитанных главным образом по опубликованным справочникам. Автор устно утверждал, что подсчёт произведён по «Летапісу друку Беларусі (БССР)» за почти 70 лет В этом случае очередной раз выскажу обоснованное сомнение. Навряд ли можно ему доверять, поскольку значительное количество диссертаций, особенно до начала 1990-х гг., защищалось в России, Украине, Литве). Приведённые же им цифры успешных защит – пустые. Они не дают никакой информации для понимания историко-научных процессов, поскольку вырваны из исторического контекста. Они не являются результатом авторского поиска и научного осмысления. Здесь отсутствует, например, сравнение с общим количеством историков, общей численностью защищённых ими диссертаций, количеством диссертаций по специальностям и т. д. Приводя цифры защит, автор не понимает невозможности использования в данном случае методики статистиков по 10-летиях: 1947–1990 гг. (в приложениях на 1947 г. защит не показано) и с 1991 г. Он не видит несоответствия с собственной периодизацией – окончание одного периода и начало второго определены концом 1991 года. Тем самым противоречит своим же констатациям. Кстати, насчёт абстрактного авторского оптимизма относительно увеличения количества защит работ по истории Беларуси периода Великой Отечественной войны с 1990-х гг.: с октября 2014 г. по сентябрь 2016 г. в ВАК представлены 56 кандидатских диссертаций. Из них 5 – посвящены Великой Отечественной войне, либо – 8,9%. Как видно, на такие «мелочи» диссертант внимания не обращает. Безусловно «доказанным» можно считать только озабоченность соискателя количественной и возрастной динамикой докторов (?) наук, что, по-видимому, обусловлено собственными интересами. Таким образом, данный вывод не имеет никакой научной новизны и не содержит никаких принципиально новых результатов.

Следующие выводы представляют собой конспективное изложение основных направлений исследовательского внимания белорусских историков (почему-то к белорусским настоятельно причисляется Г.А. Шубин). Понятно, что эти пересказы не могут рассматриваться как принципиально новые научные результаты. Поэтому я не буду анализировать их все последовательно. Замечу, что абзацы, выделенные В.В. Здановичем в конце каждого вывода курсивом, должны, вероятно, представлять их квинтэссенцию. Но присутствуют здесь совсем не результаты историографического изучения, а исторического, что не было целью соискателя. При этом в выводах наблюдаются характерные позиции, на которые обращу внимание.

В третьем выводе Владимир Васильевич «доказал», что не осталась “без внимания отечественных ученых проблема начального периода» войны. При «доказательстве» указанного он почему-то оперирует литературой, созданной до 2010 гг., хотя защита происходит в конце 2016 г. Завершает вывод тривиальная для советской и послесоветской историографии мысль о закладывании основ срыва планов «молниеносной войны» именно в Беларуси летом 1941 г. Не новая и вторая констатация о работе эвакуированных в советский тыл. Таким образом, данное заключение сделано не по теме диссертации (история, а не историография), не имеет никакой научной новизны и не содержит никаких принципиально новых результатов.

В четвертом выводе «доказывается», что антигерманскае сопротивление превосходило своим размахом все европейские страны, а деятельность Армии Краёвой и таинственного националистического подполья имела антибелорусский характер. Если под последним автор понимает УПА, то возникает нерешённый им вопрос: «Насколько правомерно говорить о её антибелорусском характере, доказано ли это белорусскими учеными?». Аргументации на этот счёт не приводится ни здесь, ни в тексте. Таким образом, данное заключение сделано не по теме диссертации (история, а не историография), не имеет никакой научной новизны и не содержит никаких принципиально новых результатов.

Пятй вывод. Его «квинтэссенция»: «сущностью германского оккупационного режима на территории Беларуси являлась ликвидация общественного государственного строя, грабеж национальных богатств и ресурсов, заключение и уничтожение населения республики» банально переписана со с. 118 учебного пособия «Великая Отечественная война советского народа (в контексте Второй мировой войны). Минск, 2004».

Остальные выводы также сделаны не по теме диссертации (история, а не историография), не имеют никакой научной новизны и не содержит никаких принципиально новых результатов.

Не обошлось без подлога даже в разделе «Рекомендации по практическому использованию результатов», поскольку курс лекций для магистрантов «Историография истории Беларуси периода Великой Отечественной войны» представляет собой конспективный вариант отклонённой ВАК диссертации варианта 2013 г. Её сокращённое изложение ещё более усугубило и без того низкий научный уровень. Таким образом, и здесь мы имеем дело с имитацией, особенно если учесть, что рецензентами «курса лекций» выступили, несмотря ни на что, два специалиста по истории (не историографии) межвоенной Западной Беларуси, а также незначительное количество магистрантов, специализирующихся по данной тематике (2016/17 уч. год – один человек).

В этой связи не могу не упомянуть справедливую, как показывает разбор предыдущего и данного текста, самооценку Владимира Васильевича, представленную им самим в недавней публикации. Разговор идет про выбор темы, первого научного консультанта профессора В.Н. Михнюка и адекватную оценку своих возможностей: «Проблемы историографии были для меня новыми», – пишет доцент с 15-летним на то время кандидатским стажем, – «Вся надежда была на В.Н. Михнюка». А после преждевременной смерти Владимира Николаевича в 2004 г.: «Я был в полной растерянности, понимая, что самостоятельно я с проблемой не справлюсь... я решил прекратить работу над диссертацией» [29]. Из сказанного логично следует, что В.В. Зданович надеялся на то, что докторскую диссертацию ему будет писать профессор В.Н. Михнюк.

Учитывая идентичность текстов книг и диссертаций, представленных к защите в 2013 и 2016 гг., закончу свои краткие заметки словами, сказанными почти четыре года назад: «Всё написанное соискателем ярко свидетельствует, что Владимиром Васильевичем сделаны только первые полшага на пути создания проблемного историографического исследования, а именно − положено начало сбора библиографии по теме и ее систематизации на уровне аннотаций. Очевидно, в данной ситуации было бы рациональным и оправданным самому претенденту снять диссертацию на этом этапе её прохождения с тем, чтобы не создавать проблем себе, научному консультанту, совету по защите, наконец, исторической науке Беларуси... положительное решение по “докторской диссертации”, которая сегодня рассматривается, невозможно с научной точки зрения. Признание её соответствующей нормативным требованиям означало бы полную дискредитацию институциональных форм исторической науки в Беларуси».

 



[1] Семёнова А.В. Фальсификация истории Белоруссии периода Великой Отечественной войны современной реакционной историографией США : автореф. … дис. канд. ист. наук : 07.00.02 / Ин-т истории АН БССР. Минск, 1967. – 26 с.; Жук Н.П. Партизанское движение Белоруссии периода Великой Отечественной войны в отражении западногерманской буржуазной историографии : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.02 / Жук Н.П. Ин-т истории АН БССР. Минск, 1991. – 31 с.

[2] Романовский В.Ф. Правда истории против фальсификаторов. Минск: Наука и техника, 1985. – 72 с.; Романовский В.Ф. Против фальсификации истории Белоруссии периода Великой Отечественной войны. Минск : Наука и техника, 1975. – 128 с.

[3] Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны: праблемы гістарыяграфіі і крыніцазнаўства : зб. арт. Мінск : Беларус. навука, 1999. – 253 с.

[4] Новiкаў С.Я. Беларусь у кантэксце германскай гiстарыяграфii гiсторыi другой сусветнай вайны. Мінск : МДЛУ, 2004. – 223 с.; Новiкаў С.Я. Эканамiчная палiтыка нацысцкай Германii ў Беларусi 1941−1944 гг.: Агляд крынiц i германскай гiстарыяграфii 1990-х гадоў. Мінск : МДЛУ, 2002. – 219 с.

[5] Новiкаў С.Я. Беларусь улетку 1941 года: новыя падыходы ў даследаванні баявых дзеянняў. 2-е выд., выпр. і дап. Смаленск : Універсум, 2015. – 434 с.

[6] Бязлепкін Я.П. Гістарыяграфія ЗША і Вялікабрытаніі па гісторыі Беларусі перыяду Вялікай Айчыннай вайны : аўтарэф. дыс. … кандыд. гіст. навук : 07.00.09 / Ін-т гісторыі НАНБ. Мінск, 2014. – 21 с.

[7] Козак К. И. Германский оккупационный режим на территории Беларуси. 1941–1944 гг.: историография и источники. Минск : БГУ, 2006. – 268 с.

[8] Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1944 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі. Брэст : БрГУ, 2008. – 253 с.; Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны. Агляд крыніц і айчыннай гістарыяграфіі. Брэст : БрДУ, 2012. – 283 с.

[9] Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1945 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі: дыс. … д-ра гіст. навук. Мінск, 2012. – 372 с. (защита состоялась 30 января 2013 г.).

[10] Здановіч У.В. Беларусь у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941–1945 гг.) у адлюстраванні айчыннай гістарыяграфіі: дыс. … д-ра гіст. навук. Мінск, 2016. – 389 с. (защита состоялась 19 октября 2016 г.).

* По причине большого объёмы примеры основных научных результатов диссертации не приводятся.

[11] Коваленя Александр Александрович (1946 г.р.). В 1983 г. защитил кандидатскую диссертацию «Идейно-политическая работа подпольных партийных организаций КП(б)Б в партизанских зонах», в 2000 г. – докторскую «Прогерманские союзы молодёжи в Беларуси. 1941–1944. Истоки. Структура. Деятельность». С 1996 по 2004 гг. – зав. кафедрой Беларусского педуниверситета. В 2004–2010 гг. – и.о., директор Института истории, с 2010 г. – академик-секретарь Отделения гуманитарных наук и искусств НАН Беларуси.

[12] Тут и далее устные ответы диссертанта на вопосы представлены по аудиозаписям заседаний совета по защите докторских диссертаций Института истории НАНБ.

[13] Зевелев А.И., Наумов В.П. Историографический факт: критерии оценки и анализа // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки : межвуз. темат. сб. Калинин: КГУ, 1980. – С. 59. (С. 54–57).